Незнание в исламе.

Uzasadnienie nie vezhestvu w podstawach religii.

На сегодняшний день такие понятия как куфр, фиск, бидъа, а также придавание этих

свойств людям; соответственно такфир, тафсик и обвинение в нововведенчестве носят размытый характер. Существует много людей, находящихся в двух крайностях по отношению к этому вопросу: Современная Мурджия опускает планку (границу между верой и неверием) так, что через нее в область муслимов просачиваются люди, таковыми не являющиеся. Хаваридж же поднимает планку так, что через нее не могут пройти

грешные, но все же являющиеся мусульманами люди. Причиной этого является неточное определение сущности веры (иман), а именно сущность веры является источником норм в вопросах такфира.

На данный момент в так называемом исламском мире преобладает Мурджиитская идеология. Она проникла в умы многих "ученых", "проповедников" и простых людей считающих себя мусульманами. Мурджиитская концепция помогла таким институтам неверия как тагутство, секуляризм, суфизм и т.п. скрыть свою сущность неверия, так что их символы и знамена спокойно развеваются над "исламскими" землями. В каждый дом

проникли их законы, дети растут с их понятиями, взрослые старятся жизнью пропитанной их системой. По мере того как смута застилает все и проникает во все, настоящий Ислам отчуждается, становится одиноким, ибо отвергается людьми, принимаясь за ложь. Дело дошло до того, что тот, кто стремится к таухиду, объявляется неверным; следующий сунне Посланника, благословит его Аллах и приветствует, принимается за нововведенца. Хорошее стало приниматься за плохое, плохое же за хорошее. Тагуты приняли вид “предводителей мусульман”, еретики же “превратились” в праведных и скромных людей". Нововведенцы теперь

воспринимаются другими людьми как последователи сунны; распутники и грешники упоминаются как обладатели справедливости и богобоязненности.

“Появилось нечестие, зло, несчастия на суше и море за то, что вершили люди своими руками, дабы вкусили они часть того, что натворили. Быть может, вернутся они (на прямой путь)!” (Румы(30), 41)